Поэзия – это такая забава,
опасная шутка – лихая игра,
как в омут с обрыва – там искры купавы,
карась золотой и плотвы мишура.
Поэзия гладью по шелку, по камке,
по душам взыскующим, песне взахлеб –
шершавой рукой и бурлацкою лямкой –
витой бечевой и в испарине лоб.
Поэзия – это печаль интермеццо,
рулады органа и посвист щегла,
поэзия – жуть! и видения детства,
тоска одиночки и грохот рулад –
по шпалам, дорогам, по чистому полю,
по свежей стерне после скошенной ржи,
по узкой тропинке наполненной болью
и страхом, и памятью, и nostalgie.
Поэзия в пении ветреных сосен,
в угольях камина и в стоне ночном,
она отзовется – о чем ни попросишь,
она не простит покидающих дом –
навеки, назло, безоглядно, под вечер ли,
за старческим плачем, за длинным рублем,
поэзия – память души человеческой –
ночной полустанок и сторож при нем,
и старый обходчик, и деготь из буксы,
она в перестуке вагонных колес –
дымок паровоза и посвисты узко-
колейки, и берег, и речка, и плёс.
В поэзии звоны хрустальных стаканов,
и белка ручная, и в яблоках еж...
Поэзию можно потрогать руками,
но будь осторожен, – смотри, обожжешь!
Прочитано 2648 раз. Голосов 2. Средняя оценка: 4,5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Насіння (The seed) - Калінін Микола Це переклад з Роберта У. Сервіса (Robert W. Service)
I was a seed that fell
In silver dew;
And nobody could tell,
For no one knew;
No one could tell my fate,
As I grew tall;
None visioned me with hate,
No, none at all.
A sapling I became,
Blest by the sun;
No rumour of my shame
Had any one.
Oh I was proud indeed,
And sang with glee,
When from a tiny seed
I grew a tree.
I was so stout and strong
Though still so young,
When sudden came a throng
With angry tongue;
They cleft me to the core
With savage blows,
And from their ranks a roar
Of rage arose.
I was so proud a seed
A tree to grow;
Surely there was no need
To lay me low.
Why did I end so ill,
The midst of three
Black crosses on a hill
Called Calvary?
